РЕФОРМАТСКАЯ МЕТАФИЗИКА: ФИЛОСОФИЯ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ БОГОСЛОВИЯ
Крейг Картер
Протестантизм находится в состоянии кризиса с начала XIX века. Влияние эпохи Просвещения начало сказываться на протестантской мысли в XVIII веке, но после Канта познание Бога становилось все более проблематичным, и христианство в целом начало угасать в результате философского натурализма, который окутал западную культуру подобно одеялу, укрывающему веру. Эта тенденция усилилась после дарвиновской революции в середине века, и протестантизм пострадал больше всего. Результатом стало противоречие фундаменталистов и модернистов конца XIX и начала ХХ века.
Совершенно другая религия
Протестантская либеральная теология была отчаянной попыткой спасти как можно больше христианского содержания от того, что Уолтер Липпман позже назовет "кислотами современности”. Либеральный проект включал в себя переформулировку христианства в рамках ограничений современной метафизики, а современная метафизика, по сути, была отказом от широко платонистской метафизики, которая формировала мейнстрим западной философской традиции более 2000 лет.
Как философ Ллойд Герсон с большой эрудицией продемонстрировал в серии книг, основной альтернативой платонизму исторически был философский натурализм, и в XIX веке философский натурализм одержал решительную победу над платонизмом. Это был контекст, в котором либеральное богословие пыталось сохранить по крайней мере некоторые элементы Библии и теологии. Хотя многие христианские слова, такие как “грех” и “искупление”, были сохранены, их значение было кардинально изменено. Окончательное суждение о провале либерального проекта было вынесено Дж. Грешамом Мейченом в 1923 году, когда он сказал, что либерализм - это не христианство, а совсем другая религия.
Начиная с фундаментализма и заканчивая периодом неоортодоксии и подъемом евангелизма, поиск библейского и ортодоксального выражения христианства был интенсивным. Если либеральная теология не дает ответа, что делать? Если современность исключает христианскую ортодоксию, как мы можем жить в современном мире как христиане?
Что значит быть протестантом
Наша проблема сегодня в том, что мы не понимаем протестантских конфессий и поэтому на самом деле не понимаем, что значит быть протестантами. Мы считаем, что Реформация восстановила библейское учение после столетий упадка в позднесредневековой римской церкви, но мы часто не можем сегодня дать отчет о том, как содержание исповеданий выражает библейскую истину. Современные евангелисты на самом деле не протестанты; для большинства из них протестантизм - это движение в истории.
Это, в свою очередь, означает, что великое евангельское движение в англосаксонском, трансатлантическом мире отрезано от собственного наследия. Некоторые из нас могут время от времени читать Кальвина и Джона Оуэна, но мы не понимаем их в определенных моментах, и большая часть их глубины ускользает от нас. Мы не понимаем того, что некоторые называют “реформатской католичностью”. В каком смысле мы находимся в общении с Иринеем, Афанасием, Августином, Ансельмом и Фомой Аквинским? Мы не можем этого сказать.
Мягкий теистический мутуализм
Если вы сомневаетесь во мне, рассмотрите печальный упадок учения о Боге, который мы наблюдаем за последние 50 лет, как описано в небольшой книге Джеймса Долезала "Что есть в Боге" (Книги наследия реформации, 2017). Там Долезал показывает, что “мягкий теистический мутуализм”, взгляд на Бога, при котором Бог существует во времени и влияет и изменяет мир, а мир, в свою очередь, влияет на Бога и изменяет Его. По сути, это языческое, мифологическое понимание Бога, и все же оно проникло в уста других ортодоксальных и евангельских авторов. Это поразительно!
Это указывает на то, что в современной мысли происходит сбой в чем–то очень глубоком и фундаментальном, и опасность заключается в том, что этот взгляд на Бога – если его не исправить - через одно-два поколения даст метастазы в опасную для духовной жизни раковую опухоль. Каждое исповедание реформационного и пореформенного периода, включая 39 статей, Аугсбургское исповедание, Вестминстерское исповедание и Второе Лондонское исповедание, учит, что Бог неизменен и бесстрастен. И никто не видит никакого противоречия между утверждением этих атрибутов Бога и одновременным утверждением того, что Бог говорит и действует в истории, чтобы судить и спасать. Современные люди ни за что на свете не могут понять, как они могут быть такими непоследовательными.
Движение вперед
Я утверждаю, что консервативное протестантское богословие сегодня должно предпринять альтернативу либеральному проекту, сопоставимую по масштабам. Нам нужно направить много времени, энергии и ресурсов на проект по восстановлению. Этот французский термин, перенесенный на английский, означает возвращение к классическим источникам христианства, включая Отцов Церкви, Фому Аквинского и другие формы досовременной веры. Недавно, в результате обнадеживающего развития в работе ряда теологов, многих из которых вдохновил Джон Вебстер, проект ressourcement принял форму обращения к постреформационной, реформированной схоластической традиции.
Это движение растет и распространяется среди многих, кого не удовлетворяют поверхностный библицизм и неисторические формы евангельской веры, которые так распространены сегодня. Такие ученые, как Ричард Мюллер и Карл Труман, проложили путь к возвращению богатств континентальных и английских пастырей и теологов XVII века, которые использовали метафизику Великой Традиции для богословствования, написания и разъяснения великих исповеданий протестантизма. Возможно, мы не понимаем их философских предпосылок, но мы можем видеть, что они серьезно относились к Библии и написали доктринальные трактаты, к которым верующие должны относиться серьезно.
Самым большим препятствием на пути восстановления конфессиональной протестантской веры сегодня является то, что, будучи современными, мы отрезаны от нашего наследия философско-натуралистической метафизикой, которую мы бессознательно и некритично впитали из нашего окружения. Нам отчаянно необходимо выйти за пределы современности на достаточно долгое время, чтобы осознать ее слабости и ограничения. Но мы воспринимаем только современные СМИ и читаем недавно опубликованные книги, и мы редко сталкиваемся с досовременной мыслью. Еще реже мы сталкиваемся с глубокой досовременной мыслью. Возможно, посещение готического собора или прослушивание "Мессии" Генделя вызывает ту же тоску по красоте и истине, которую мы ощущаем в Священном Писании в тех редких случаях, когда размышляем над ним, не отвлекаясь. Но как нам отсюда попасть туда?
Одним из занятий, к которому Джон Вебстер призывал своих студентов, было сочувственное чтение великих текстов традиции. Еще лучше, по его мнению, было бы на время стать учеником одного из великих мастеров, стремясь погрузиться в их мысли. К. С. Льюис отметил, что чтение старых книг важно не потому, что древние авторы никогда не ошибались, а потому, что они имели тенденцию совершать ошибки, отличные от тех, которые совершают наши современники. Мы можем заметить эти ошибки, потому что они бросаются в глаза нам, в то время как ошибки, которые мы и все наши современники обычно совершаем, кажутся нам здравым смыслом.
Так что же делать? Я считаю, что нам нужно сделать все возможное, чтобы вырваться из пещеры современности и вдохнуть свободный воздух досовременного периода, где философский натурализм не душит истину. Но как? Один из способов сделать это - заняться изучением древних философских текстов, чтобы приобщиться к великому разговору, который происходил между величайшими умами западной традиции на протяжении 2000 лет.
Ресурс
Как я утверждал выше, проникновение реляционного теизма в евангельское и конфессиональное богословие, задокументированное Джеймсом Долезалом в его книге " является вопросом консервативного богословия, взявшего на вооружение идеи и допущения, которые были широко распространены в либеральном богословии ХХ века. Концепция Бога как пребывающего во времени вместе с нами как части космоса и изменяемого творением в двусторонних отношениях является серьезным отходом от основного направления классической ортодоксии, каким оно было со времен ранних Отцов до XIX века.
В тринитарном классическом теизме Никейского символа веры и исповеданий Реформации Бог является простым, вечным, неизменным, самосущим, трансцендентным Творцом, Который, тем не менее, говорит и действует в истории Израиля и Иисуса Христа. Сегодня учение о Боге часто историзируется таким образом, что Бог становится частью развивающегося космоса и взаимодействует с ним во многом так же, как это делали языческие боги Древнего Ближнего Востока. Западное богословие возвращается к мифологической концепции Бога, которая характеризовала соседей Израиля и против которой боролись пророки.
“Неизменный” и “Милосердный”
Эта ситуация создает много проблем. Одна из них заключается в том, что многие поздние современные теологи просто не могут найти смысла в традиции, когда она подтверждает как неизменность Бога, так и способность Бога действовать в истории, судить и спасать. Многим людям сегодня кажется противоречивым даже думать о том, чтобы говорить такие вещи. Оказывается, что они защищают новую концепцию Бога, в которой Божественное Существо состоит частично из неизменной сущности, а частично из изменяющегося элемента. Как это согласуется с утверждением Вестминстерского исповедания о том, что Бог “без тела, частей или страстей” (WCF 2.1), никогда не рассматривается удовлетворительно.
Это то, что я имею в виду, когда говорю о трудностях, с которыми многие сталкиваются сегодня в понимании исповеданий протестантской Реформации. Как может Исповедание (подобно 39 Статьям и другим протестантским конфессиям) говорить о Боге как о “неизменном”, так и о “милосердном”? Как он может быть "без страстей“, но при этом "ненавидеть всякий грех”? Трудно согласовать эти противоречивые оценки вечного бытия Бога в Нем Самом, если страсти просто приписываются Богу таким же образом, как они приписываются тварям. Здравое богословие содержит много парадоксов, но ее нельзя построить на противоречиях.
Классическая христианская метафизика
Классическая ортодоксия разумно использовала парадокс и тайну, а также тонко настроенное изложение различия между Творцом и тварью, доктрину аналогического языка и тщательные различия между степенями знания, доступными твари как через общее, так и специальное откровение. На протяжении веков, особенно в борьбе за определение доктрин Троицы и Воплощения, традиция разрабатывала определенные метафизические доктрины, которые позволяли проводить такие различия и предоставляли язык, на котором можно было сформулировать доктрину о Боге. Эти метафизические доктрины были разработаны главным образом на основе доктрины творения из ничего. Мы могли бы назвать совокупность таких метафизических доктрин ”никейской метафизикой“, или ”схоластическим реализмом", или просто “классической христианской метафизикой”. Причина, по которой нам так трудно понять сегодня исповедания Реформации, заключается в том, что метафизические рамки, в которых работали авторы этих исповеданий, не просто утрачены - чаще всего теперь их вообще не понимают.
Корпус метафизических доктрин, на которые я ссылаюсь, невелик, но он включает идеи, которые необходимы для изложения вероучительной ортодоксии. Например, она включает в себя рассказ об участии природы вещей в универсалиях, что и делает их такими, какие они есть. Универсалии понимаются как реальные и как идеи в разуме Бога. В эту совокупность метафизических доктрин включено также понимание существующих вещей как созданных в соответствии с рациональным принципом Богом через Его Логос и, следовательно, познаваемых, в принципе, человеческим разумом, поскольку они созданы по образу Божьему. Фундаментальным для всего набора доктрин является различие между миром как изменяющимся потоком, в котором все представляет собой смесь потенциала и актуальности, с одной стороны, и Богом как неизменным, не реализованным актуализатором и, следовательно, Первопричиной мира, с другой. Из этого вырастает различие между первичной и вторичной причинностью и понимание телеологического направления истории к исполнению творения во Христе.
Реформатская ортодоксия эпохи после реформации использовала схоластический реализм в формулировании доктрин о Боге и творении. Протестантские исповедания имели смысл в этом контексте, и не ощущалось никакого напряжения между простым, неизменным Богом и воздействием его воли на творение. Однако эпоха Просвещения вызвала кризис в протестантской ортодоксии, потому что радикальные мыслители Просвещения опирались на номинализм и механицизм, которые набирали силу в ранний современный период, и добавили в это ведьмино варево материализм радикальных французских мыслителей, таких как Гольбах. К концу XVIII века настало время для прямого отказа Юма от традиционной метафизики, и, к сожалению, Кант проглотил крючок, леску и грузило юмистского скептицизма. Большинству современных теологов не удается оспорить это неприятие классической метафизики.